Работая на «Скорой» в «счастливые» 90-е, когда по полгода задерживали зарплату, вынуждена была брать только ночные дежурства. Отношения с мужем стремительно распадались, помощи ждать было неоткуда, приходилось браться за любую работу, приносящую хоть какой-то доход.
У начальства мои «ночные выходы» на работу вызывали жуткий негативизм – это напрягало, создавало технические сложности. По негласному распоряжению свыше, мне негласно давали самые тяжёлые и сложные случаи. И если едущим навстречу бригадам «Вам на станцию», а мне «А Вам доктор Рашевская, вызов». Постоянного фельдшера и водителя тоже не было, все знали мою «плохую» репутацию, что со мной ночью не поспишь… Соответственно, череда случаев, которые никогда не сотрутся из памяти, несмотря на давность лет.
Итак, один из моих случаев…
Меня «обожали» в отделении милиции, расположенного на нашей территории. Туда редко кто хотел «ехать» – удовольствие общаться с «контингентом» с обеих сторон – ниже среднего. Поэтому в мои дежурства все вызовы туда были моими.
Так и в этот раз: до меня уже побывал «дневной доктор» с нашей станции, диагноз: симуляция.
Пациент 30 летний мужчина, внешне опрятный. Телосложение среднее, кожные покровы бледные, чистые, влажные. Сознание спутанное, агрессивен, на руки надеты наручники – со слов сотрудников, пытался ввязаться в драку. Речь нечленораздельная. Документы отсутствуют.
Вызываю на себя психиатров. Психиатрическую патологию отрицают.
Пациент вновь «активизируется». Нарастает беспокойство, поведение становится всё более неадекватным – начинает бросаться на окружающих, появляется крупный тремор всего тела.
Маленькое «лирическое» отступление: в то время никакого оснащения не было. Даже глюкометров. И чёткая установка: диагноз должен был поставлен у постели больного. Причём если поставил «язвенная болезнь желудка», а при оперативном вмешательстве язва 12-перстной кишки – штрафные санкции за «расхождение» неизбежны. Какое УЗИ (?!) – руки, клинический опыт.
Каким – то шестым чувством приходит диагноз: «Гипогликемия – падение уровня сахара крови ниже критической нормы». Начала экстренную помощь. Пациент на глазах меняется: взгляд становится осмысленным, появляется внятная речь. Просит пить, отвести в туалет. Ведут в наручниках. Прошу снять – не положено. С трудом до них доношу, что пациент безопасен для окружающих.
При сборе анамнеза: у пациента сахарный диабет первого типа, в течение дня после инъекции инсулина ничего не ел, так как из-за агрессивного поведения на улице был задержан нарядом милиции.
Был отпущен домой в удовлетворительном состоянии (ведь по сути ничего не совершил). Предлагаю носить с собой записку с диагнозом и документы. Благодарил со слезами на глазах.